В то же время издалека, но быстро становясь все громче, доносился уп-уп-упающий шум винтов вертолета, заставляя Джилла гадать, а не подлетает ли тот.

Анжела явно гадала о том же, когда ее голос тихо прошептал из мрака:

— О, Боже, мой! — И:

— Спенсер — каковы шансы, что это Инквизиция?

Это было их личной шуткой, что-то из репертуара «Монти Питон». И поэтому Джилл услышал, как он почти автоматически отвечает:

— Не говори об Инквизиции.

И фактически, он правда желал бы, чтобы она этого не говорила...

Глава двадцать шестая

Шум винтов вертолета стал громче, стих и, наконец, оборвался, оставив после себя содержательную тишину.

Из-за бамбуковых стен доносились приглушенные голоса, но ничего достаточно громкого и отчетливого, чтобы разобрать хоть слово. Раздалось резкое «крак!» (и все подпрыгнули), когда Кину Сун просунул ладонь здоровой руки в щель среди плотного переплетения бамбука стены, отломив кусок, сужавшийся до игольной остроты, своего рода дефектный нож. Джордж Уэйт последовал бы его примеру, но не осталось времени.

Затопали тяжелые шаги, и Уэйт с Суном прижались к стене на своих позициях. Джилл, Анжела и Стэннерсли улеглись на полу в углах потемнее — самых дальних от двери — и попытались придать себе или своим общим очертаниям как можно более неуклюжий вид.

Шаги остановились перед дверью, и прозвучал резкий приказ; дверь открылась внутрь, и вошли трое китайских солдат. Один из них шагнул вперед, а другие разошлись веером по бокам от него.

Уэйт с Супом, не задерживаясь, нанесли удар.

Нож Джорджу Уэйту, в конце концов, не понадобился; связывавшие его путы все еще стягивали ему одно запястье; из них получилась великолепная гаррота. А противник Кину Суна свалился, едва успев кулдыкнуть, когда мстительный рыбак применил со смертельной действенностью свой «клинок».

Старший чин вошел без оружия. Он оказался в центре камеры прежде, чем понял, что происходит, а к тому Бремени стало уже слишком поздно. Джилл и Стэннерсли вместе поднялись с пола, и их звучные удары повергли его наземь. Он вырубился, но это не удовлетворило Суна. С придушенным негромким криком личной боли или, наверное, облегчения, он бросился вперед и вонзил свой окровавленный нож в горло офицеру, чтобы положить конец делу.

Из-за двери раздался пораженный вопрос, и миг спустя ничего не подозревающий часовой отбросил тень через открытую дверь. Сделав шаг в камеру, он встал там, вытянув винтовку с примкнутым штыком.

Уэйт ударил его сбоку, а остальные молниеносно набросились на него, и все же Сун опять не проявил ни малейшей сдержанности, когда вымещал на своих синтезированных врагах какую-то часть накопившейся в нем ярости и ненависти. Но все это произошло не раньше, чем часовой пронзительно выкрикнул ругательство, и предупреждение... в силу чего Джилл и остальные поняли, что пробыли здесь уже достаточно долго, пора и честь знать.

Кину Суна вполне удовлетворял его нож, а остальные трое мужчин похватали выпавшее оружие убитых китайских охранников. Все побежали в открытую дверь и через поляну.

— Вертушки! — крикнул Стэннерсли. — Бегом к ближайшей вертушке! — Но их бегство уже увидели.

Сзади раздались крики тревоги и ярости, доносившиеся из входа в бункер и из группы замаскированных домиков вокруг него. Над головами засвистели выстрелы. А установленные на носу одного из вертолетов пушки развернулись в их сторону.

— Черт! — воскликнул Джордж Уэйт, припадая на колено и целясь в вооруженный вертолет, в то время как Джилл и Стэннерсли обернулись и искали цели позади себя. Уэйт сделал пару выстрелов, вероятно, бесполезных, из незнакомого оружия...

Или опять-таки нет.

Раздалось длительное стрекотание автоматического огня, и как раз когда пушки вертолета открыли огонь и взметнули землю у их ног, сам вертолет взорвался, разлетаясь на куски в шаре добела раскаленного жара, а за ним последовали вздымающиеся черные кольца дыма и длинный язык лизавшего небо красно-желтого пламени.

— Ты попал в бак с горючим! — крикнул Стэннерсли. — Черт, куда угодно, только не в баки! Не целься в эти гребаные баки!

— Но я... не думаю, будто я во что-то попал, — возразил Уэйт.

И, как выяснилось, он и вправду вряд ли попал. Потому что когда из бункера выбежали, стреляя на ходу, семь-восемь китайских солдат, то снова раздалось какое-то знакомое стрекотание автоматного огня — из леса на краю поляны. Горстка гнавшихся за ними солдат получила порцию свинца и рухнула наземь, а оставшиеся укрылись, кто где мог, и Джилл понял, где же он раньше слышал этот смертельный стрекот.

— Тарнболл! — заорал он, когда рослый спецагент вышел из-под деревьев, поливая огнем, останавливаясь лишь затем, чтобы прицелиться в следующий вертолет и обозначить взмахом руки свои намерения. А затем он побежал к нему зигзагами, а Миранда Марш мчалась рядом с ним. Да и Барни-пес тоже.

— Этот вполне может забрать нас всех, — вздохнул во внезапном затишье Стэннерсли. — Это весьма солидная машина; пятизвездная вертушка, вероятно, на ней летает Большая Бронза [14] . Необычная модель, судя по тому, что я вижу. Но если она может летать, то я смогу летать на ней.

Грянули сирены, начиная негромко, но быстро дойдя до воя баньши, звеня над лесом.

— С этим всего лишь малость запоздали, — сыронизировала Анжела, стремительно перебирая ногами, а Джилл чуть не волок ее за собой. — Эти ребята, э-э, не умеют действовать незамедлительно.

Только что минул полдень, и военные, вероятно, совсем недавно пообедали, и атака должна бы стать для них, в конце концов, совершенно ни на что не похожим опытом — элемент внезапности. Джилл думал об этих и других вещах, но не утруждал себя оглашением их. Он поберег дыхание, и его группа приблизилась к командной «вертушке».

И тут систему громкого воя сменила сирена с тоненьким китайским голосом, на который накладывался английский перевод, продолжавший истерически повторять:

— Ракета! Ракета! Ракета!

Последовал пронзительный свист, и в нескольких милях от них небо прочертила белая полоска с хвостом из огня и дыма. Словно падающая звезда в полдень, вонзающаяся в землю, где-то вне поля зрения, за лесным окоемом. А через несколько секунд раздался близкий-отдаленный взрыв, и сотрясение передалось по земле дрожью в их подошвы. А также в мозг Джилла, когда Кину Сун прорычал:

— А, забегали теперь, почтенные ублюдки! Но уж следующая-то угодит прямо в цель!

И теперь Джилл понял, что же показалось ему таким зловещим в вопросе коротышки: «Если сон — это подсознательная мысль, то какая же сила может таиться в сознательной?»

В конце концов, это ведь был его мир, мир его наихудших кошмаров. Так почему бы не увидеть во сне действительно хороший кошмар? Или, если уж на то пошло, действительно скверный? И он охнул:

— Кину Сун, я знаю, чего ты делаешь. Это твоя война, которую ты только что начал, верно? Но мы ведь находимся прямо в зоне боев. Фактически, мы почти в эпицентре!

Вдали за вершинами деревьев, поднималось облако, похожее на гриб на высокой, тонкой ножке. Но, наверняка, если на этой базе имелась ракетная шахта, то ей и полагалось нанести ответный удар?

— Это будет продолжаться до тех пор, пока вы не окажетесь вне опасности, — мрачно улыбнулся Сун. — Но вам лучше убираться. Их приборы уже сообщили, где следующая цель. — И показал на замаскированный комплекс позади них.

Из бункера теперь выбегали техники в белых халатах, а «Танной» или что там заменяло его у китайцев, продолжал вопить:

— Ракета! Ракета! Ракета! — И никого, ну совсем никого, казалось, больше не интересовали Джилл и его группа.

Или, наверное, кого-то они все же интересовали.

— Возвращение великолепной семерки, — проворчал Тарнболл, когда группа соединилась у командного вертолета. — Приятно видеть вас всех в целом и в целости.