Легкость, с какой ему удалось выдать себя за офицера (или, скорее, доверчивость и участие в этом обмане капрала ВПСШ) выглядела попросту сомнительной. Тарнболл в свое время свел тесное знакомство с несколькими чинами военной полиции, но ни один из них не оказал ему никаких услуг, не говоря уж о том, чтобы предложить деньги. Наоборот — они все без исключения причинили ему уйму неприятностей! Хотя и следует признаться, по веской причине.

И, в-третьих, существовал еще и ключ, которым он воспользовался, чтобы отрыть двери в раковом мозгу Уэйта. Ключ из хитиновой брони — фрагмент клешни скорпиона. Ключ-то повернул именно он. Он, Джек Тарнболл, «постучал» в ту чудовищную дверь, совершая, как ему думалось, акт милосердия. Отчего и ухнул, как в омут головой, в этот синтезированный Берлин со всеми его искушениями и пока еще неизвестными опасностями. В борьбе с ними он должен устоять в одиночку. Или пасть.

Таким образом, он угадал правду о происходящем: это был его личный, самый страшный кошмар — место, где он мог с легкостью снова превратиться в насквозь проспиртованную развалину. Именно таким его нашли люди Джорджа. Следовательно, здесь его успехи и честные намерения по отношению к Миранде Марш могли понести непоправимый урон, он мог здесь даже погибнуть. Зачем бы еще Сит выделил Тарнболла и разлучил со спутниками? А главное — с Мирандой Марш.

Противостоять придется не только крепким напиткам. Тарнболл это понимал. Спиртному предназначалось ослабить его, лишить человеческого достоинства и снизить способность драться в ходе настоящего противостояния. Поэтому он решил сопротивлялся, как мог...

Сначала было трудно. Пиво выглядело таким хорошим, а Тарнболл пережил столько испытаний... Но ведь и его коллеги пережили ничуть не меньше, и все показали себя более значительными, более сильными, чем их наихудшие страхи.

Поэтому воля вооруженного этим знанием спецагента укрепилась. Несмотря на то, что он сидел, развалясь с затуманенным взором, а пенящееся пиво постоянно поступало к нему на столик, и уносились пустые кружки, спиртное все же не попадало к нему в желудок. И чего бы там ни придумал для него Сит (а это непременно случится, если он достаточно долго будет сидеть здесь, ничего не делая), Тарнболл с каждым мгновением накручивал себя, готовясь к неизбежному.

Вот потому-то секс-шоу при всей чудовищности выдумки и вполне очевидном скрытом смысле оказалось более слабым ходом, чем ожидал Джек. Спецагент ожидал действия, но совсем не такого рода. Его отвращение, остолбенение, продлившиеся несколько секунд, хотя секунды эти показались ему часами, мигом испарилось при стуке солдатских ботинок по половицам «Альт Дойчехаузе» и при виде появившихся из-под арки в перегородке трех субъектов в форме ВПСШ. И когда черный капрал заорал: «Взять его, ребята», — Тарнболл уже очутился на ногах.

Поникшие комнатные кустики в терракотовых горшках опрокинулись, вывалив на пол грязь, состоящую из земли, сигаретных окурков и останков пауков... но, главным образом, из галлона пива! Эта смесь поразила подручных капрала, когда те добрались до предпоследней ступеньки, и Тарнболл врезался в них, пока они не успели оправиться. Один из них полетел назад, каблуки его ударились о нижнюю ступеньку. Потеряв равновесие, он наткнулся на столик, за которым сидел увлеченно смотревший секс-шоу рослый толстый немец. А поскольку это был Берлин Тарнболла, то немец нанес военполу второй удар, швырнувший его прямо сквозь разнесенный в щепы столик. Другой младший военный полицай столкнулся с капралом, и оба бухнулись на пол.

Спецагент перепрыгнул через них, его камуфляжная куртка распахнулась, и пистолет-пулемет со сложенным прикладом вскинулся на всеобщее обозрение. Один длинный шаг перенес Тарнболла к стойке. Спецагент оперся рукой о стойку и прыгнул ногами вперед прямо на экран.

Диктовалось это не доблестью, а здравым смыслом. Догадываясь, чем именно являлся экран на самом деле, он стрелял, прошивая его выстрелами в упор. И ноги его прошли насквозь, когда экран (или дверь) распался на осколки и зазвенел кристаллическим градом по стене...

По тому, чему полагалось быть стеной.

Что же касалось Сита...

У него имелось целых три секунды на усвоение урока, и срок этот оказался недостаточно большим. По-прежнему прикованный к состряпанной компьютером порнотени, Сит с большим опозданием понял, что же идет не так. И понял это, лишь почувствовав боль. Боль!

В него попали! В верхнюю часть одного из трех его стабилизаторов! Он ранен! Не смертельно, нет, но рана привела в бешенство! И Тарнболл, этот «неандерталец» или ггудднский эквивалент данного понятия, летел к нему через экран! Он уже находился прямо здесь, в центре управления!

— Гребаная тварь! — прорычал рослый спецагент, отскакивая вверх от странно упругого пола. — Ты — уродливая гребаная тварь! — От бешенства Тарнболл не сумел толком сориентироваться. Хуже того, у него заклинило автомат. Или же, что еще хуже, попросту закончились патроны. Черт, а ведь он мог бы поклясться, что оставалось еще на пару выстрелов! Нужно вспомнить, что там говорил Джилл об этой проклятой медузе? Создание, привыкшее к низкой гравитации? Значит, то устройство-пояс, стягивавшее Сита примерно посередине, какой-то компенсатор?

Спецагент бросился вперед, а Сит, вроде как плавая в воздухе, отлетел назад к панели управления, пытаясь сфокусировать охваченные паникой мысли на выборе нужных «кнопок». Тарнболл теперь находился от него в пределах досягаемости, переложив автомат в левую руку, в то время, как в правой у него...

Фрагмент клешни скорпиона! Фонский металл! И Тарнболл замахнулся им на гравитационный пояс Сита!

— Это тебе за всех! — крикнул рослый спецагент. — Особенно за Миранду. Считай себя грязным пятном, Сит!

Клешня описала стремительную дугу, но недостаточно стремительную. Сит нашел нужные кнопки и нажал их, возвращая себе управление компьютером синтезатора. Клешня просвистела в воздухе, а Тарнболл потерял равновесие, бесполезно закружившись во внезапно «изменившемся» центре управления.

Сит все еще плавал там, в воздухе рядом со странным пультом — панелью из «бесформенного» материала, который выглядел скорее цветом, чем материей. Сам центр, и Сит вместе с ним, и весь радужного оттенка пульт управления, казалось, удлинились, оставляя спецагента на одном конце помещения, а пришельца — на другом...

Точь-в-точь тот же эффект, которого Сит добился, когда Тарнболл и его коллеги оказались здесь в первый раз: сбивающее с толку искривление или растяжение пространства. Вот так же вновь напитанный энергией Замок на скале с маяком увеличился, вобрав их в себя. И эффект этот был ни в коем случае не иллюзорным... а автомат не работал. Но даже если бы он не заклинил, инстинкт предсказывал, что пулям не добраться до Сита, покуда его «пальцы» лежат на пульте управлении. Что бы там ни вклинивалось между ними, оно просто-напросто расширит разрыв. Как расширяло даже сейчас!

Центр стал туннелем с текущими, многоцветными стенками. Тарнболл уже видел такое у него закружилась голова от явного ускорения. А затем, миг спустя, все сжалось до нормального размера, и спецагент потерял равновесие и сел...

В ночь и туман, погрузившись на восемь-девять дюймов в болото!

«Черт, опять то местечко!» А прямо под ним поднимались на поверхность горбатые фигуры, тогда как ярдах в двадцати пяти из грязи вырастала дверь. Тарнболл знал, какой она будет с виду, и оказался прав.

Из окованного железными полосами дуба, сводчатая и массивная, изукрашенная, готическая и угрожающая, та дверь. Но это куда лучше, чем то, что выпирало из жидкой грязи. Да любой путь бегства лучше закрученной в массивную спираль раковины улитки и ее обитательницы. Лучше не встречаться с этой тварью с гофрированной, голубовато-серой ногой, выдвигающейся, чтобы подтолкнуть создание к парализованному на миг спецагенту. С этими внимательно следящими за ним светящимися зелеными глазами, с этим трепещущим в предвкушении обеда языком, нетерпеливо снующим в пасти, словно полотно бензопилы, под покатой, жутко подвижной мордой на конце напрягающейся, вытянутой шеи...